Все праведники

Месяц Шват 

 Не тот цадик, кто умеет поститься, а тот, кто умеет кушать, правильный прием пищи устраняет в человеке грубость, устанавливая диалог между душой и телом

Разве любой из нас может стать праведником? Ведь, казалось бы, этот титул присваивается лишь людям особенным. Настоящий праведник – тот, кто преодолел свое злое начало настолько, что удостоился полностью освободиться от него и теперь его интересует только добро: «стремление праведных лишь к добру»[1]. Быть «абсолютным праведником»  – это в самом деле подарок Свыше, и поэтому мудрецы говорят, что таких людей мало: «видел Всевышний, что цадики малочисленны, поэтому Он внедрил их в каждом поколении»[2].

Но, с другой стороны, есть известный стих: «И народ твой, все праведники… навеки унаследуют землю»[3] – даже если речь идет о предвидении будущего, мы приближаемся к нему, и получается, что в каждом еврее скрыт потенциал праведника. Возможно, некоторые читатели начнут чувствовать себя из-за этого некомфортно: не делайте из нас праведников, дайте нам спокойно наслаждаться жизнью. Но вы можете быть вполне спокойны, не так уж и плохо быть цадиком… более того, именно он умеет самым наилучшим образом наслаждаться жизнью. Наберитесь терпения, и вы увидите.

Как кушает цадик

В месяце Шват все приглашаются уподобиться праведникам и поискать в себе внутреннюю точку цадика, поскольку согласно Каббале этот месяц был сотворен буквой цадик, [4]צדי”ק. В Швате занимаются исправлением чувства еды. А колено, которое относится к этому месяцу – колено Ашера, благословилось вкусными кушаньями: «У Ашера будет тучный хлеб, и он будет доставлять явства царские»[5].  Поэтому мы остановимся на вопросе о том, как ест цадик, и как в сущности каждый из нас должен правильно питаться.

Первой неожиданностью является то, что цадик ест и не стыдится этого. Тора не повелевает нам поститься и истязать себя. Наоборот, чаще всего: «каждый постящийся называется грешником»[6]. Только один раз в год нужно поститься согласно Торе – в Йом Кипур – а посты, связанные с разрушением Храма, такие как 9-е Ава, – отражение не очень хорошей ситуации галута, которая должна вскоре закончиться, и тогда эти дни станут днями радости. Во все остальные дни года есть много мицвот, связанных с едой: в праздники и субботы есть мицва кушать. И даже в будни есть много возможностей участвовать в заповедной трапезе  (“сеудат мицва”) например, присутствуя на  брит мила или на свадьбе. В нашем месяце важной датой  является Ту би-Шват – пятнадцатое Швата – носящий название “Новый год деревьев”. Он отмечается прямо в середине месяца, и хотя по  Ãлахе в этот день есть не обязательно, но мы любим этот обычай – есть вкусные фрукты в Ту би-Шват[7], он словно обращает нам холодные зимние дни в сладкие и приятные.

Святость – не в воздержании и отказе от материального мира, а в позитивной благотворной деятельности – но не когда мы погрязаем в его реальности, а возвышаем и освящаем ее.  Настоящий тест  на то, что человек собой представляет, не в способности поститься, а в умении кушать. Ешь ли ты как животное (и тогда ты становишься еще хуже его) или как человек; завладевает ли тобой еда полностью и тянет за собой, или же ты не теряешь самообладания и поднимаешь ее к себе. Вместо того чтобы быть порабощенным едой, теряя чувство меры и перегружая несчастный желудок, цадик полностью владеет собой, в меру насыщая тело.  Поэтому «Праведный ест досыта, а чрево нечестивых оскудевает»[8] – нечестивец не может по-настоящему наслаждаться едой, поскольку его чувство голода во время еды лишь растет, как будто ненасытный живот требует еще и еще пищи (и он даже может ее вырвать). Тогда как цадик не заставляет себя голодать, но и не усердствует в излишнем потреблении пищи, он может со вкусом насладиться, а затем поблагодарить и благословить в полный голос: «за пищу, что ели мы, которой Ты питаешь нас и насыщаешь постоянно – ежедневно, во всякое время  и во всякий час»[9].

Душа над телом

Углубимся в дальнейшее исследование формы буквы цадик צ. При точном написании свитков Торы (сефрей Тора), тфилин и мезузот (сокращенно стам) буква цадик изображается как согнутая буквы нун, נ, над которой справа крепится буква йуд, י. Но есть два способа, как именно может выглядеть йуд внутри цадика: ее можно писать как обычную йуд (то есть она как бы смотрит налево на букву  нун), или как перевернутую йуд, когда она смотрит вправо относительно нун[10].

Йуд и нун представляют соответственно душу и тело: с буквы йуд начинается Имя Ãвайе – собственное Имя Всевышнего, и ее форма –  как концентрированная и сжатая точка, подобно свету души, когда она сама по себе, без какого-либо развитого сосуда. Тогда как нун является буквой падающей-нофелет (как мы писали в месяце Хешван), подобно телу, которое падает, если не получает от души жизненной энергии. У каждого из нас есть душа и тело, и мы должны стремиться к тому, чтобы душа властвовала над телом. Праведник  – это тот, кто превосходно выполняет эту задачу, подобно Йосефу, преодолевшему свой самый мощный физический порыв и услышавшему голос души – как это действительно выражается в форме буквы цадик, где йуд «восседает» на нуне и направляет ее.

Когда душа властвует над телом, человек становится мелехом (царем, מלך). Душа, центр которой расположен в мозгу, властвует и управляет эмоциями сердца и потребностями физического тела, как это выражено намеком в первых буквах слов –  כבד לב מח (מלך) – разум, сердце и печень, составляющих слово мелех-царь. О праведниках сказано, что у них «сердца в их власти»[11], то есть их разум властвует над сердцем и над печенью (в которой вырабатывается кровь и поэтому она представляет всю физиологическую систему организма). Гиматрия слова מלך равна 90, как и гиматрия буквы цадик, это нам показывает, что цадик  поступает как властелин над собой (и, следовательно, достоин также быть царем над другими)[12]. Когда душа управляет телом и соединяется с ним как полагается, это самая достойная жизнь (חיים)! В самом деле, порядковый номер буквы цадик в ивритском алфавите – 18, гиматрия חי – живой, энергичный. Праведник, будучи неотделим от Всевышнего, оживляет все миры.

Тело помогает душе

После того, как мы уяснили, каким образом душа должна держать тело в узде и править его поводьями, все еще спросим, какое отношение должно быть к телу, когда оно ест и выполняет свою функцию? Перед нами две возможности:

К первому пути применим принцип: «Все, чем ты занимаешься, делай во имя Небес»[13]. Каждый завтрак – даже если это не субботняя или праздничная трапеза или «сеудат-мицва»  – не просто возможность утолить голод, а действие, при котором тело вносит свой вклад, помогая осуществиться добрым делам души «во имя Небес». Хорошо питаться, хорошо спать, беречь свое здоровье, работать, честно зарабатывая на жизнь, а также отдыхать и путешествовать – все это положительные цели. Так, например, Рамбам, великий еврейский мудрец и врач, отводит целый раздел в своей книге по Ãлахе («Мишне Тора», «Яд хазака») руководству о правильном питании и здоровом образе жизни (в ” Илхот деот “)[14]. И вот что он пишет:

«Как известно, поддержание тела здоровым и полноценным является Б-жественным путем,  поскольку невозможно понять или узнать что-либо о Творце, когда ты не важно себя чувствуешь. Поэтому человек должен отдалиться от всего, что вредит телу, и устанавливать себе оздоровляющие и исцеляющие мероприятия [и он продолжает инструктировать]»[15] – «здоровая душа в здоровом теле»[16]. И далее Рамбам добавляет следующее[17]:

«Руководствующийся медицинскими указаниями… пусть обратит внимание на то, что его тело должно быть здоровым и сильным, чтобы душа смогла искренне познавать Б-га, поскольку невозможно понять и постичь мудрость, пребывая в состоянии голода и болезни… получается, что этим путем он всю жизнь служит Всевышнему… поскольку его мысли заняты тем, чтобы найти возможность оздоровить тело для полноценного служения Б-гу».

На этот путь намекает буква цадик, написанная таким образом, что ее верхняя часть – буква йуд – обращена вверх – познавать Всевышнего,  тогда как тело – буква нун – является лишь посредником, позволяющим душе достигать свои цели. Поэтому душа поворачивается к нему спиной и сосредотачивается на главном. В понятиях хасидизма, это путь, подходящий для «среднего» (бейнони) – идеального образа, к которому каждый человек должен стремиться, и у него есть возможность его достигнуть! Бейнони  не полностью избавился от своего злого начала, поэтому ему легче видеть в самой еде не цель, а скорее средство для служения Всевышнему.

Идеальные отношения души и тела

Тем не менее, существует еще более высокий уровень, и это путь настоящих праведников.

Прежде всего, цадику удается освободиться от постоянно сопровождающей всех проблемы идентичности. У каждого из нас есть своего рода «раздвоение личности»: мое настоящее «я» – это душа или тело? Один раз так, другой раз иначе. Один раз «я» хочу лишь объедаться и бездельничать, злиться и сбросить с себя все обязанности, а в другой раз «я» хочу совершать добрые светлые дела. Так кто же я такой? Но праведник полностью отождествляет себя с душой, когда он говорит «я», у этого «я» есть только один смысл – позитивный и чистый.

Поэтому цадик освобожден от путаницы, сопровождающей отношения между телом и душой.

Он смотрит с точки зрения души, и здесь он видит перед собой тело, которое дал ему Б-г, и в точности также, как он делает добрые дела другим, он жалеет свое собственное тело. Есть милосердие и доброта к бедным, и есть доброта к своему телу, ани ани, “я – одинок и несчастен”[18]. Как я кормлю других, как я кормлю своих маленьких детей, и, как я кормлю своих животных (которых нужно кормить, прежде чем садиться есть самому[19]) –  и буквально так я проявляю милосердие к телу и кормлю его и обслуживаю.

Рассказывается  о мудром Гилеле – праведнике, являющемся идеальным образцом для подражания – что перед едой он говорил, что идет оказать милосердие «жалкой и бедной» – то есть телу (точнее, самой нижней части души, одевающейся в тело)[20]. На самом деле Гилель дошел до такого уровня отождествления себя с Б-жественной душой, что мог сказать: “Если я здесь, то все здесь”[21]. Под “Я” он подразумевал Б-жественное Присутствие, называемое «я»-ани (намек на это: אני הלל = ענו, то есть, «я Гилель=скромный»)!

То же ани  Гилеля должно и заботиться о теле, ведь он часто повторял: «Если не я за себя [если мое Б-женственное ани  не заботится о моем теле], то кто за меня[22]?» Так Гилель освещал свое тело, кажущееся темным, ведь Гилель от беhило неро (как в стихе: «светил светильником Своим»[23]).

Таким образом, мы видим, что питание и другие потребности организма являются не только средством к важной цели, но и они сами цель. Я забочусь о теле, вверенном мне, и это само воля Б-га! Таким образом, не только «Все, чем ты занимаешься, делай во имя Небес», но и «на всех путях твоих познавай Его»[24] – в каждой самом простом действии я познаю Б-га и в этот момент выполняю Его волю. Этот уровень подразумевается под буквой цадик, в которой буква йуд повернута так, что она смотрит на букву нун – душа смотрит на тело, жалея его,  заботясь о нем и удовлетворяя его нужды. Поскольку тело само по себе – безжизненный «земной прах»[25], то каждый раз, когда душа кормит тело, она буквально возрождает его из мертвых.

Два праведника и два дерева

Разница между двумя видами цадика соответствует разнице между обычной буквой цадик и конечной. Так толкуют мудрецы: согнутая цади (обычная), цади простая (конечная) – согнутый цадик и простой цадик[26]. Согнутый  цадик воюет со своим злым началом, поэтому он должен действовать путем иткафии (принуждения себя), но простой цадик превратил свои качества души в святость (итhапха) поэтому он ощущает цель в самой еде, ведь «святой находится внутри него»[27].

В месяце Шват невозможно не вспомнить о деревьях. В мире букв буква месяца Тевэт – ע, аин, теперь, когда мы вступаем в Шват, буква которого, цадик, соединяется с аин, образуется слово «дерево», эц – עץ (как буквы Хешвана и Кислева образовывают слово «чудо», נס, о чем мы уже писали). И сама форма цадика напоминает дерево, особенно цадика конечного. «Человек дерево полевое»[28] – но о каком дереве идет речь? Мы читали о  двух особых деревьях, что росли в Ган эдене, Райском саду, – Дерево жизни и Дерево познания. «Дерево познания добра и зла»[29] представляет человеческое сознание, в котором происходит война между добром и злом, фрукты этого дерева вначале запрещены в пищу, так как они вредят отведывавшему их, опуская его на низкий уровень. Но Дерево жизни представляет сознание абсолютного полного праведника, в святой еде которого нет такой опасности. (И намек: буква צ = слову אדם, человек, помноженному на 2. Один человек – против Дерева познания, а другой – против Дерева жизни). Плодов Дерева жизни мы еще не отведывали, но уже удостоились есть такое кушанье, от которого нет никаких отходов – это манн, который собирали сыны Израиля в пустыне – еду ангелов, что материзовалась, превратившись в еду для людей[30]. Гиматрии מן  (манн) и צ (цадик) равны. В Торе мы всегда читаем про историю о манне в месяце Шват, близко к Ту би-Швату (во время чтения главы Бешалах в шабат-шира), можно сказать, что пробуя фрукты в Ту би-Шват мы ощущаем вкус, подобный нежному первозданному вкусу манны.

Все это относится к будням, но запрет вкушать от Дерева познания был  только до начала субботы[31]. В святой шабат мы освобождаемся, в значительной степени, от путаницы с едой в будни, ведь еда в шабат сама является заповедью: «И назовешь субботу отрадой»[32], в святых книгах объясняется, что эта еда не подвержена власти сил зла. В шабат злое начало оставляет нас немного в покое, и мы можем на самом деле вести себя как совершенные праведники, что едят с Дерева жизни и вся их еда включается в святость, «Наслаждающиеся им удостоятся вечной жизни»[33]. «Цадик ест, насыщая (לשׂבַע) душу», в день седьмой (השביעי).

У  Дерева жизни есть дополнительный смысл – Тора: «Древо жизни она для тех, кто следует ей»[34]. Нет сомнения, что самой восхитительной едой являются слова Торы: они «слаще меда, текущего из сот»[35], начало месяца (Рош ходеш) Швата упоминается в явном виде в начале книги Дварим (Мишне Тора): «в 11-том месяце (начиная отсчет от месяца Нисана) 1-го числа… начал Моше объяснять Учение это»[36] – отсюда, что месяц Шват подходит для занятия Торой (для новых открытий в Торе, подобно плодам деревьев, что начинают обновляться[37]). Любавический Ребе подчеркивал: «в Рош ходеш Шват… должен каждый из народа Израиля… добавить в распространении Торы в целом, и в особенности, в распространении хасидизма»[38].

Истории о двух праведниках

Здесь уже упоминался рабби Гилель, и теперь приведем один из самых известных споров между ним и его другом, мудрым рабби Шамаем, касающейся нашей темы[39]:

Рассказывают о мудром Шамае, что он каждый день кушал для шабата. Нашел хорошую корову, сказал: эта для шабата. Нашел другую – лучшую, отложил вторую (для шабата) и ел первую. Но у мудрого Гилеля была другая черта – все его действия были во имя Небес, как сказано: «хвалю Б-га Благословенного за каждый день».

Тут есть двойное расхождение во мнениях – как готовиться к шабату и как есть в будни. Шамай начинал задолго готовиться к субботе – уже на следующий день после исхода предыдущего шабата. Таким образом, получалось, что каждое его кушанье в течение недели было в честь наступающей субботы, ведь он должен был есть первую корову, чтобы лучшую оставить на шабат. А Гилель был уверен, что ему встретится отличная корова для шабата и без тщательного планирования с начала недели. Поэтому трапезы Гилеля в будни не были связаны с подготовкой к субботе. И все же «все его действия во имя Небес». Почему? Потому что и его обычная ежедневная еда была сама по себе мицвой[40]. Его девиз был: «Благословен Б-г каждый день (поддерживающий нас)»[41]. У каждого дня есть свое благословение и свое назначение, и не только в рамках подготовки к следующему дню.

Как правило, в те времена Ãлаха выводилась согласно мнению школы Гилеля, а не школы Шамая, но этот спор был решен именно в пользу Шамая[42]. Не только потому, что столь высокая мера упования на Всевышнего Гилеля не подходит для каждого человека, но и с позиции отношения к еде в будни (как видно из Учения Алтер Ребе)[43]. Поскольку Гилель – полный праведник, он видит назначение в самой будничной трапезе, причем его сознание полностью отождествляется с душой, которая выполняет мицву кормления своего организма. Но каждый обычный человек должен руководствоваться наставлениями бейнони, идентичность которого раздваивается между телом и душой, поэтому его процесс приема пищи не лишен примеси сладострастия и не может рассматриваться как цель сама по себе. Для нас обычный способ поднять саму еду будней – это использовать ее как подготовку к еде в шабат, как писал Рамбам – есть, чтобы иметь силы для служения Всевышнему.

[Второе разногласие между школой Шамая и школой Гилеля касается нашего месяца: «Первого Швата Новый год деревьев, согласно школе Шамая. Школа Гилеля считает, что пятнадцатого числа»[44], Ãлаха по Гилелю[45]. Новый год деревьев определяется тогда, когда деревья пробуждаются к жизни[46], и начинается цикл роста нового года (а до этого дерево питалось лишь от дождей прошлого года). И спор идет вокруг того, достаточно ли считать в стадии потенции, по мнению Шамая, или нужно ждать начала (пусть самого минимального) фактического роста, согласно мнению Гилеля (Шамай и Гилель здесь спорят, что решает – наличие потенциала или что происходит на практике[47]). Мы могли бы добавить, что поскольку Шамай смотрит на еду, как на средство для достижения поставленной цели, они определяют Новый год деревьев в начале месяца – как день подготовки к месяцу Шват. Но Гилель хочет видеть саму цель – конкретно и на практике, поэтому Новый год деревьев, согласно его взгляду, только пятнадцатого числа, в середине  месяца, когда луна уже полная. Но здесь Закон выводится по Гилелю, так как речь идет о практическом уровне, относящемся к каждому еврею, а не только к полным праведникам. А что касается помыслов во время еды, то  Гилель здесь на уровне полного праведника, и это не применимо к каждому[48].]

Искры святости, скрытые в пище

Можно подумать, что цадик лишь поступает милосердно с телом, когда кормит его и ухаживает за ним, но не получает от него ничего взамен. Но на самом деле мы не случайно сотворены как имеющие тело, а не как небесные ангелы. Оказывается, тело дает душе что-то, чего у нее нет. В Каббале и хасидизме объясняется, что внутри еды спрятаны искры святости, «крупинки» особой жизненности, не находящиеся в других местах. Только наше тело в состоянии освободить эти искры из заключения, так оно питает душу Б-жественной энергией. «Не одним лишь хлебом живет человек, но всем, что исходит из уст Б-га, живет человек»[49] – «то, что исходит из уст Б-га» это искра Б-жья, что в хлебе. Причем источник той искры выше, чем проявленный источник души (эта искра приходит из мира Тоу, что над миром Тикун и предшествует ему). Цадик цад-ловит эти искры святости и поднимает их, таким образом, получается, что при каждом принятии пищи, совершаемом, как полагается, происходит дополнительное соединение тела с душой: душа проявляет милосердие к телу, а тело питает душу, и они оба вместе (йуд и нун) образуют букву цадик.

Заметим, отбор искр бывает двух уровней: тот, у кого еда является лишь средством для достижения цели, не касается непосредственно Б-жественных искр, скрытых в еде, они поднимают его как бы «сами по себе». Например, если съеденная пища дает силы сделать мицву – значит, искра святости включается в то мицву. Но цадик, который ест с сознанием «на всех путях своих познавай Его», соотносится непосредственно и прямо к искре, скрытой в пище, и таким образом он поднимает не только саму искру, но и всю еду, поскольку его прием пищи подобен жертвоприношению, а его стол – как жертвенник в Храме[50].

В месяце Шват начнем с работы, которая подходит для всех – принять решение кушать с позитивным намерением  и даже такую еду, которую нам приятна, но мы ее есть не обязаны. Но когда наступит шабат, в особенности шабат-шира, который в этом году приходится на Ту би-Шват – мы откроем для себя целенаправленный прием пищи, который поднимает к святости и то, что мы не обязаны ее есть, соединяя тело с душой. Так ест цадик, который сам называется «шабат»[51]. И даже если мы все еще не праведники, мы можем у них учиться и подражать им, «Но стезя праведных – как светило лучезарное, которое светлеет все больше и больше вплоть до [прихода] полного дня»[52].

Подведем итог параллелям, которые мы рассматривали, в следующую таблицу:

 

Йуд цадика, смотрит вправо	Согнутый цадик	«Пусть все твои дела будут во имя Небес»	Дерево познания добра и зла	Прием пищи в будни	Шамай, прием пищи ради шабата	Поднятие искры как бы «само по себе»
Йуд цадика, смотрит в направлении нуна	Простой цадик	«На всех путях твоих познавай Его»	Дерево жизни	Прием пищи в шабат	Гилель, «Благословен Б-г каждый день»	Поднятие искры намеренно, а с ней и всей еды

 

И в заключении важное дополнение: именно согласно шрифту Аризаля форма буквы цадик – когда йуд цадика, смотрит вправо. Может ли быть, шрифт Аризаля не подходил для уровня совершенного праведника?

Однако у совершенного цадика мы можем увидеть интересное явление: именно потому, что он преданно заботится о теле, он может «освободить» душу, чтобы она поднялась вверх, не оглядываясь постоянно в сторону тела, но помня, что ее естественная гармоничная связь с телом будет по-прежнему сохраняться благодаря их полному единству. Подобно супружеской паре, когда есть подлинная глубокая связь, супруги не должны все время смотреть друг на друга, и их привязанность друг к другу не уменьшается и тогда, когда каждый из них занят своим делом. Таким образом, и на самом высоком уровне душа совершенного праведника не чувствует необходимости «оглядываться» на тело. Она может подняться ввысь, неся тело с собой, и даже зная, что само тело является тем «двигателем», который дает ей жизнь, поскольку тело улавливает особую Б-жественную жизненность настолько, что «душа питается от тела»[53]!

Статья из книги “Внутреннее время”