Теплый свет и светлое тепло

Греческий галут, который назван «тьмой для глаз сынов Израиля», пытался погасить свет в их глазах и ослепить их, чтобы они не видели скрытого света Торы. И вот, следуя идее о том, что характерными признаками ханукальных светильников являются свет и тепло, представляется правильным предположить, что греческий галут также охлаждал сердца сынов Израиля. Корень стремления к охлаждению Израиля лежит в Амалеке («Как застал (что можно прочитать как «охладил», קרך) он тебя в пути», и мудрецы истолковали это так, что Израиль был настолько подобен «кипящей бадье», что ни один из народов не осмелился атаковать его, а Амалек прыгнул в нее и «охладил» ее для других народов). Однако Амалек – это «первый из нееврейских народов» (то есть тот, кто «бежит впереди телеги»), и любая ненависть к народу Израиля происходит от него. Действительно, вся цель указов греков – запрет на соблюдение заповедей Торы, обрезания и освящения новомесячья, – заключалась в том, чтобы охладить сердца сынов Израиля и отдалить их от их небесного Отца. Представляется, что не случайно было угодно Б-жественному Провидению, чтобы чудеса Хануки произошли зимой, потому что сама Греция была своего рода «одной большой зимой», которая хотела и затемнить, и охладить: «Как поносят (херпу – однокоренное слово со словом хореф – «зима») враги Твои, Б-г, как глумятся над запозданием помазанника Твоего!».
Но теперь настала очередь того, кто немного знаком с мудростью Греции и ее культурой, остановиться и возразить: как вы можете утверждать, что Греция была темной? Разве в ней не было так много света – света философии, света науки, света культуры диалога? И как вы можете утверждать, что Греция была холодной? Разве в ней не было так много тепла – театр, поэзия и искусство, полные согревающей сердце человечности, и даже спорт и Олимпийские игры, согревающие тело?
Итак, это верно. В Греции действительно было много умственного света и много эмоционального и физического тепла. В действительности, свет и тепло ханукальных светильников, а также чудо с кувшинчиком масла и чудо победы направлены против двух аспектов Греции, двух субкультур, которые можно увидеть в ней: одной более высокой и аристократической, носившей мыслительный и философский характер, в аспекте света, и другой, более низкой и простонародной, погруженной в физические и материальные вопросы, в аспекте тепла. Эти два чуда отчетливо противостоят двум культурам: чудо победы произошло непосредственно в войне с земным греческим царством, войско которого пришло, чтобы силой завоевать Израиль и установить в нем своих богов, театры и спортивные гимназии; чудо с кувшинчиком масла намекает на внутреннюю еврейскую мудрость (масло везде намекает на мудрость), которая приходит, чтобы исправить мудрость греческого интеллекта.
Если так, то в чем смысл утверждения, что Греция затемнила глаза Израиля и охладила их сердца? Ответ заключается в том, что между интеллектуальным светом Греции и ее чувственно-телесным теплом не было никакого «сочетания». Сочетание двух понятий, эмоций или даже людей – это когда каждая сторона содержит в себе аспект другой, а другая – аспект первой (например, у мужчины есть женская сторона, а у женщины – мужская). Это зрелое и исправленное состояние любой системы, части которой до ее возникновения находятся в состоянии разделения и отчуждения. В случае сочетания света и тепла желательным состоянием является аспект тепла в свете и аспект света в тепле. В Греции не было такого сочетания, в результате ее умственный свет был холодным (אור קר), а ее чувственное тепло было темным (חום חשוך). Поясним:
Греческая философия была огромным интеллектуальным светом, который освещал мир и заложил основы для всех последующих наук. Но этот свет воспринимал действительность почти исключительно через призму рационального и логического, которое не оставляло места для чуда, чуда совмещения противоположностей и, прежде всего, для горячей личной связи с Творцом, основанной на молитве и тшуве. В этом смысле весь свет греческой мудрости был холодным (קר) и бесплодным (עקר), и не позволял интеллектуальным достижениям «плодиться и размножаться» в глубине сердца. В отсутствие сердечного тепла, которое бы его согревало и размягчало, он также имеет тенденцию быть жестким, склонным к дихотомическому мышлению (двоичному мышлению «или – или»), которое не распознает эмоциональные тонкости, а иногда даже подавляет их. Это именно то, что поэт Йеуда Ãлеви имел в виду, говоря: «Не соблазняйся греческой мудростью, у которой нет плодов, а лишь цветы». Цветы прекрасны на вид (подобно Древу познания в глазах Хавы: «Услада для глаз и вожделенно дерево для познания», в значении просвещения и созерцания), но на эмоциональном и практическом уровнях, которые являются основными («Святой Благословенный хочет сердце», «Главное – это действие»), они не приносят плодов, согревающих чрево и сердце.
То же самое можно заметить относительно тепла греческого искусства. Культуру Греции вдохновляли греческие мифологические истории, которые подробно описывали весь спектр человеческих эмоций и таким образом пробуждали жар сердца. Она выразила эти истории в великолепных циклах поэзии, в прекрасно написанных пьесах, а также в безупречных храмах и статуях. С другой стороны, духовный мир богов мифологии и их моральные стандарты также выросли в инкубаторе человеческих эмоций без света разума, морального суждения и самокритики (не говоря уже о свете веры), которые бы просветили их и осудили. Боги мифологии заведомо порочны в своих качествах, и даже более благородные истории приправлены изрядной дозой похоти и гордыни. В этом смысле это «темный жар». Недаром философ Платон утверждал, что в идеальном государстве поэзия и театр должны подвергаться строгой критике и цензуре, чтобы не развращать души детей, которые взращиваются на их коленях.
Сыны Израиля также ценят свет интеллекта, но это свет горячий, связанный с верой во всемогущего Б-га, соединяющего ограниченное с безграничным и несущего в себе противоположности, что над ним, и с уровнями эмоций и действий, что под ним. В мире мудрецов есть логика и порядок, но они существуют в живом пространстве Талмуда, полном человеческих эмоций, удивления, вдохновения и гибкого и ассоциативного мышления. Поэтому холодный свет Греции затмевал их глаза.
Сыны Израиля также ценят жар сердца, весь спектр человеческих эмоций, но это жар, который освещается разумом и сияющей вдохновенной верой. Отношения между мужем и женой, родителем и ребенком, учителем и учеником – все это рассматривается в иудаизме в более широком контексте веры и служения Б-гу, придающем им глубокий аспект сосудов Б-жественного Присутствия, а не только чувств. Поэтому темный жар Греции охлаждал их сердца.